„Ich mache mir Sorgen, Mama ist ein Band mit humoristisch-satirischen Erzählungen des in Deutschland lebenden und schreibenden gebürtigen Russen Wladimir Kaminer. Das Buch wurde 2004 im zur Random-House-Gruppe gehörenden Manhattan-Verlag veröffentlicht. In der Tradition seiner vorangegangenen Werke Russendisko (2000), Schönhauser Allee (2001) und Mein deutsches Dschungelbuch (2004) beschrieb der Schriftsteller und Journalist darin in Alltagsgeschichten aus dem Umfeld seiner Familie die Tücken und Besonderheiten des deutschen Kultur- und Privatlebens insbesondere aus der Perspektive eines Angehörigen zweier Kulturkreise.“ (Wikipedia, Zugriff 22. Oktober 2017)
Original:
Übersetzung:
Немецкий для начинающих
Часто случается, что меня приглашают школьные классы. После чтения моих произведений, ученики задают мне вопросы и хотят узнать, сколько я зарабатываю в год и как трачу деньги, но не интерисуются о подробном содержании моих историй. Некоторые также спрашивают меня, снятся ли мне сны на немецком. Другие любопытные читатели пытаются установить связь между мной и немецким языком.
«Почему Bы пишите на немецком?», – спрашивают они меня во время чтения и в своих письмах. «Учили ли Вы немецкий уже в московской школе? Разговаривают ли Ваши дети на немецком? Что Вам нравится в немецком языке?»
Я защищаюсь изо всех сил. «Нет, я учил немецкий не в школе, а уже здесь, по приезду в Германию, жизнь заставила», – обьясняю я. Как писатель и журналист, я был заинтересован в большой читательской публике, но никогда не доверял переводчикам. А в Германии немеций язык, несмотря на большое количество эмигрантов, всегда будет оставаться лишь тем одним-единственным языком, на котором разговаривает и читает подавляющее большинство жителей этой страны. Мастером слова я так никогда и не стал, для меня язык является лишь инструментом, молотком, с помощью которого я навожу мосты понимания между мной и другими людьми. Обращение с языком может быть разным. Так же как музыкант, который может по – разному мучить свою гитару: один, играя двенадцатью пальцами и носом, а другой, в свою очередь, бьет кулаком по инструменту. Правда, когда ему есть что сказать, он может вызвать восторг у публики двумя аккордами. Даже самые скептические музыкальные критики качают тогда головой и говорят: «Хотя эти два аккорда совершенно избиты и заезженны, но то, как этот парень отбивает по струнам, заслуживает большого внимания. Великий музыкант!» Точно также я отбиваю мой немецкий, он конечно далеко не совершенен, но этого достаточно, чтобы порассуждать о жизни и воспроизвести все это на бумаге.
Мое первое знакомство с немецким состоялось в советской школе №701. В пятом классе нам дана была возможность выбрать иностранный язык, который мы хотели бы изучать. На выбор предоставлялись немецкий и английский языки, все дети решили в пользу английского. Немецкий считался нацистким языком. Но всё-таки кто-то должен был изучать немецкий, ведь все мы жили при системе плановой экономики. Итак плохие ученики и хулиганы были приговорены к урокам немецкого языка.
Обе учительницы иностранных языков приходили в столовую в конце большой перемены. Учительница по английскому была молодой крашеной блондинкой с длинными ногтями. Кроме того, у нее был низкий и эротичный голос: «Ladies and gentelmen, – звала она – come on please – to the classroom!» Для нас это звучало тогда очень круто, это был язык наших пророков, язык Ozzy Osburne, Manfred Mann и KISS. Учительница немецкого была пожилая дама с очками в роговой оправе и с седой косой на голове, она носила вязанную своими руками кофту и выглядела как большая старая ворона. «Kommt zu mir, Kinder! In das Klassezimmer», – каркала она в столовой. У всех пробегали муражки по коже от «Klassenzimmer».
Не только ученики, но и русские классики относились критично к немецкому языку. Лев Толстой сравнивал его с бесконечными путями железной дороги, уходящими за горизонт. Набоков зашел еще дальше и утверждал, что немецкий язык звучит так, как если бы говорящий на нем загонял гвоздь в доску. Хоть я и не был хорошим учеником, но не настолько плох, чтобы мне пришлось изучать немецкий язык. Итак, я провел свои юные годы в classroom: «Desmond has a barrow in the market place / Molly is the singer in a band».
Когда в 1990 году я отправился в Германию, с собой у меня был только старый русско-немецкий разговорник из библиотеки моей матери, специально прибереженный для подобного случая. Тонкая тетрадка 1957 года уже в первых предложениях доказала свою бесполезность: «Как мне пройти к советскому посольству?»; «Мне срочно нужно поговорить с послом Cоветского Cоюза». Советского посольства не было в моем списке берлинских достопримечательностей, а советский посол был последним, с кем я бы хотел поговорить. Мои знания английского в этот момент уже естественным образом испарились из головы. Кто там был Desmond, и кем работала Molly? Так я и начал еще раз с нуля на берлинских улицах и в пивнушках учить новый язык. Позже я ходил на языковой курс в университет имени Гумбольдта. Там я быстро узнал систему языка. Иначе чем в моем родном языке, в немецком можно все слова составлять, компоновать существительные с прилагательными или наоборот, можно даже образовывать новые глаголы из существительных. При этом возникают абсолютно новые выражения, но которые сразу же понятны для всех. Сначала я много эксперементировал в метро. Моими первыми подопытными кроликами были контроллеры проездных билетов, которые снова и снова с охотой вступали в сложный словообмен. «Ваш короткодистанционныйтариф истек после двадцатиминутнойдистанции»,- отбарабанили они, например.
« Я не нашел длиннодистанционныйтариф и хотел только лишь короткодистанцироваться, но, к сожалению, пропустил выходовозможность», – отвечал я.
« Её мы можем для вас организовать. Steigen Sie bitte mit aus»1.
Mit2 или aus3? Aus или mit? Я был в восторге от гибкости и чувствительности этого языка. Позже, когда я начал писать, я озаглавливал все мои истории и книги этими складывающимися чудесными словами, которые снова и снова привносили новые цвета в язык. Russendisko, например, звучало бы на русском как-то плоско «Русская дискотека». A Militärmusik также непереводимое на русский слово.
Между тем с момента моего знакомства с немецким языком прошло тринадцать лет. И я знаю, что когда-то страстно желанный мной английский – язык наших прежних прокроков как Ozzy Osbourne – это лишь ответвление нижненемецкого языка. Мой родной русский язык очень образный и выразительный. В русском можно найти для всего дюжины удачных слов, которые здесь на западе никто не поймет. Зато в немецком всё рифмуется с помощью окончаний, если только постараться. Этот язык не имеет ничего общего с железными дорогами, уходящими за горизонт, он скорее что-то вроде кубиков Lego, все части которых подходят друг к другу. Что из этого строить, рашает каждый сам. Недавно,к примеру, моя не говорящая по-немецки тёща, показала нашей семилетней дочери фотографию с моим изображением и подписью «Schriftsteller Kaminer4», и спросила, что там написано. « Все же понятно», – сказала Николь, «Schriftsteller5– это тарелка с надписью.» Моя теща посмотрела еще раз внимательнее на фотографию, но не смогла нигде обнаружить тарелку. Немецкий остается по-прежнему таинственным.
Себастьян и отдел виз и регистраций иностранных граждан
С некоторых пор мой трехлетний сын стал получать адресованные лично ему письма. Не какие-нибудь любовные письма от приятелей из садика, а официальные сопроводительные бумаги из отдела виз и регистраций иностранных граждан. «Уважаемый господин Себастьян», – было там написано, «уже на протяжении трех лет Вы находитесь нелегально на территории Германии. Это недопустимо, позвоните нам, как можно скорее. С глубоким уважением. Шпенде».
Совсем недавно Себастьян открыл для себя телефон в виде новой игрушки и звонит отныне непрерывно всевозможным людям, нажимая без разбору на кнопки. Он быстро усвоил, что за каждой комбинацией цифр прячется забавный голос, который он внимательно слушает, но которому мало что может рассказать. Он хрюкает дружелюбно и через некоторое время кладет трубку. Подобного рода разговор был бы для Господина Шпенде слабым утешением. Итак, я взял инициативу в свою руки и позвонил в отдел виз и регистраций иностранных граждан. Господин Шпенде оказался женщиной.
« Вы наверняка знаете, Господин Каминер, что каждый ребенок в Германии должен не позднее пяти месяцев с рождения подать заявление на детский паспорт. А Вашему сыну уже три года и он еще не обратился к нам».
«Не держите на нас зла, мы просто-напросто забыли, так как в детском саду у него еще ни разу не попросили паспорт и Себастьян ещё не сталкивался с полицией или с пограничной охраной. Кроме того, у нас очень много было дел», – защищался я.
«Вы смеётесь надо мной? Вы думаете мы здесь в игрушки играем?» – возразила, разозлившись, Госпожа Шпенде.
«Конечно же нет. Я немедленно направляюсь к Вам и подам заявление на десткий паспорт для Себастьяна», – тем самым попробывал я успокоить эту женщину.
«Но Вы не получите никакого детского паспорта для Вашего сына, так как Вы и Ваша жена не являетесь гражданами Германии. Исходя из этого, Ваш сын тоже является иностранцем и должен для начала подать заявление на получения вида на жительства», – объяснила мне Госпожа Шпенде.
«Но он еще не был за границей, только находясь в утробе матери. С самого рождения Себастьян постоянно находится на территории Германии. Даже захотев этого сам, он бы не смог путешествовать, по одной простой причине, как Вы это уже правильно написали, за отсутствием детского паспорта», – возразил я.
«Вы явно хотите снова надо мной посмеяться», – сказала оскарблённо Госпожа Шпенде.
Предчувствуя самое плохое, я спросил её, не мог бы я через интернет скачать заявление на ПМЖ или получить его по почте. «Тоже нет», – прозвучал короткий ответ. Я должен был лично забрать заявление. Итак, я сел вместе с Себастьяном за письменный стол. Заявление для получения вида на жительсво» состояло из двадцати семи вопросов, которые требовали развернутых ответов, на что Госпожа Шпенде несколько раз акцентировала свое внимание в разговоре.
Первые 10 вопросов касались семейного положения Себастьяна: его прежние судимости, бывшие жены и ранние гражданства. Я отвечал на них просто, с примечанием «ребенок». Начиная с двадцатого вопроса это становилось в самом деле проблематичным.
«Какова цель Вашего пребывания в Федеративной Республике Германии?» – зачитал я громко Себастьяну. Он хрюкал себе под нос. Цель своего пребывания он еще не понимал. В заявлении было пять различных ответов на этот вопрос: визит, туристическое путешествие, учеба, прием на работу, т.д.» После длинного колебания туда-сюда мы остановились на «т.д.»
«Как долго Вы намереваетесь оставаться в Федеративной Республике Германии?» – спросил я своего сына. Себастьян снова воодушевленно хрюкал. Ему нравилось заполнение ходатайства, но больше ему бы хотелось поиграть со мной в «охоту на дикого поросёнка». Правила игры такие: Себастьян в роли дикого поросёнка прячется за занавеской, а я в качестве охотника должен очень тихо на цыпочках бежать по квартире и звать дикого поросёнка. Как-будто искать его, хотя это и не нужно совсем, потому что поросёнок так громко хрюкает, что с занавеской, за которой он прячется, никак не промахнёшься. Играя в эту игру, Себастьян получает чрезмерное удовольствие и никогда не может наиграться. Итак, я написал в ходатайстве «вечно». Однако меня сразу же настигли сомнения. «Вечно» это слегка не преувеличенно? Я зачеркнул «вечно» и вместо этого написал «долго».
«Планируете ли Вы заниматься трудовой деятельностью в Федеративной Республике Германии ?» Хмм… Я посмотрел пристально в глаза Себастьяну. Иногда это так не кажется, но кто знает… Я вписал предусмотрительно «не исключено». Себастьян снова хрюкнул.
Спустя две недели я снова находился в гостях у госпожи Шпенде. Она прочитала ходатайство и рассердилась. «Вы снова шутите надо мной?» – сказала она укоризненно. «Ну хорошо», – наконец сказала она. « Мы ждали Вас два года, теперь Вы будете должны подождать нас несколько часов». Я сел в комнату ожидания и достал из сумки толстую книгу. Однако госпожа Шпенде оказалась хорошим человеком и замечательной сотрудницей. И всю эту чепуху с ходатайством тоже не сама она выдумала. Уже через двадцать минут она меня снова вызвала и я тотчас же получил все в распечатанном виде на руки: вид на жительство для Себастьяна и к этому еще супер толстый новый заграничный паспорт в твердой обложке. Теперь мы можем с ним летать вокруг всего света.
Übersetzung: Olga Selmeneva und Veronika Berdashkevich
Betreuung und Korrektur der Übersetzung: Maria Mamaeva, M.A. (Link
auf die Institutsseite)
_________________________________________________________________________
1 «Steigen Sie bitte mit aus» – «Пожалуйста, сойдите с нами» (покиньте с нами транспортное средство на остановке)
2 «Mit» – немецкий предлог, который переводится чаще всего как «с» и указывает на совместность действия.
3 «Aus» – ударная отделяемая приставка глагола aussteigen, которая может отделяться от глагола и уйти на конец предложения.
4 «Schriftsteller Kaminer» – писатель Каминер
5 «Schrift» надпись
6 «Teller» – Тарелка